Эмиль Офин - Фронт[РИСУНКИ К. ШВЕЦА]
Франт вспыхнул. Сквозь зубы сказал Данилову:
— Это довольно странно, довольно… подло позволить оскорблять человека в вашем служебном кабинете.
Но Данилов был непробиваемо терпелив. Он обратился к мужчине, который сидел рядом с Петей:
— Послушайте только! Этот… этот достойный сынок своего отца еще смеет говорить о подлости. А вы знаете, что он сделал? Расскажите-ка, Евсеев-младший.
— Мне нечего рассказывать.
— Ну, так я за вас расскажу. Вы работаете техником-протезистом в Курортной поликлинике. Утром одиннадцатого мая вы увидели, что из кабинета зубного врача Михайловой вышел шофер Сенцов, с которым у вас старые счеты. Вы спросили у Михайловой, что у Сенцоаа с зубом. После этого, хорошо зная, где работает Сенцов, вы отправились к лесному складу, дождались, когда Сенцов выехал из ворот, и сказали автоинспектору, что Сенцов пьян. А уж потом, когда его сняли с машины, вы быстро нашли общий язык с прохвостом Каблуковым по поводу досок. Ну, что вы на это можете возразить? Разве не так все было?
Евсеев-младший сразу сник. Он пожимал плечами, усмехался, кусал губу, словно хотел начисто сгрызть свои тонко подбритые усики. Петя перевел взгляд на Сенцова. Тот по-прежнему смотрел в окно.
И тут наконец терпение изменило Василию Ивановичу. Однако он не повысил голоса и не грохнул кулаком по столу, как бывало на совещаниях, когда кто-нибудь проштрафится. Он подошел к двери, раскрыл ее и приказал: «Вон!..»
Евсеев-младший бочком выскользнул из кабинета.
Сенцов поднялся с места, но Данилов остановил его:
— Нет, вы постойте, пусть он уйдет подальше. А пока получите у младшего лейтенанта ваши права.
Да, совсем не так представлял себе Петя сцену, как он будет отдавать шоферское удостоверение Сенцову. Когда комната опустела, Петя смущенно сказал:
— Выходит, Василий Иваныч, что тут вся загвоздка была в самом Сенцове.
Данилов одобрительно кивнул:
— Конечно, Петя. Тебя сразу должно было насторожить главное: как мог такой парень, как Сенцов, напиться за рулем? Вот недостающее звено. От него вся цепочка и потянулась… Эге, гляди, кто это там?
Петя посмотрел в окно. Внизу на панели стояли, держась за руки, Сенцов и миловидная девушка.
— Лида! — воскликнул Петя. — Переживает, пришла встречать.
— Не встречать, а вместе с Сенцовым пришла. И битый час ждала его на улице. Разве ты не обратил внимания, Конан-Дойль, что Сенцов все время смотрел 8 окно?
Петю кто-то сзади потеснил. Это оказался мужчина с блокнотом в руках. Он тоже захотел посмотреть в окно.
— Да, совсем забыл про вас, — сказал Данилов. — Познакомься, Петя. Это товарищ из редакции газеты, журналист. Я пригласил его на всякий случай. Может, заинтересуется, напишет о том, какие у нас еще попадаются бессовестные люди…
* * *Данилов редко ошибается, но тут ошибся: журналиста не заинтересовали бессовестные люди. Об иных людях написан этот рассказ.
МУЗЫКАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ
На дзери не было никакой таблички — только номер, трехзначное число из выпуклых цифр. За этой дверью оказалась вторая, такая же коричневая, полированная.
Они прошли через тамбур в большую квадратную комнату. Сопровождавший их милиционер, не похожий на милиционера — какой-то розовый белобрысый юнец с конфетой за щекой и с перепачканными в чернилах пальцами, — потоптался возле стола, потрогал там что-то, потом сказал: «Подождите, пожалуйста, здесь. Подполковник скоро придет», — и вышел, оставив дверь приоткрытой.
Студенты оглядели комнату: широкое окно с низким подоконником, письменный стол и рядом с ним — столик с телефонами и с пишущей машинкой в футляре, много стульев вдоль стен, диван, над ним часы, в углу сейф.
В комнате было сильно накурено.
— Окутавшись клубами табачного дыма, усталый седоватый подполковник сидел в своем обширном кабинете, анализируя обстоятельства загадочного преступления, — серьезно сказал Борис.
— Ты думаешь, он такой? — спросила Рая.
— Конечно, — сказал Борис, небрежно поигрывая цепочкой, на которой болтался свисток. — Все следователи окутываются клубами табачного дыма, и все они усталые и седоватые. Вполне типичный образ, только я забыл добавить, что у подполковника были серые внимательные глаза.
Миша и Рая засмеялись. Борис способен острить в любой обстановке. И насмешлив, и эрудирован. Да и старше своих однокурсников. Что может его удивить? Ничего. Что он знает? Все. Литературу, театр, музыку; что же касается гражданского, уголовного права и вообще вопросов криминалистики — ну, тут он дока. Он снисходителен к старости и опыту; о своем знаменитом профессоре и то говорит с покровительственной улыбкой: «Чего там, полезный старик. Но забавный: советует студентам перечитывать иногда Шерлока Холмса, Чудак, неужели не понимает, что Конан-Дойль — это примитивно».
— Сядем, — сказал Борис и шевельнул крутым плечом. — Поскольку нам все равно приходится ждать, давайте потренируем наше серое вещество на предмет наблюдательности. Объект—Иван Сусанин, приведший нас сюда. Что можно о нем сказать? Первое слово даме. Давай, Раечка.
Рая подняла к потолку голубые глаза, тряхнула светлой челкой.
— Ну, во-первых, он сосал конфету, — начала она обстоятельно, как на уроке. — Видно, бросает курить. Отсюда вывод: слабовольный; сильные люди бросают курить без помощи паллиативов, вроде леденцов. Да и подбородок у него круглый* какой-то детский, тоже признак бесхарактерности. Во-вторых, руки в чернилах, как у школяра. Значит, занимается в основном писаниной, а к оперативной работе его по молодости лет еще не допускают.
— Резонно. Один — ноль в твою пользу, — сказал Борис. — А зачем он подходил к столу?
— Ну, это ясно, — сказал Миша. — Юноша хотел убедиться, не оставил ли его начальник на столе какие либо документы, не предназначенные для посторонних, каковыми в данном случае являемся мы…
— Да нет, вы не посторонние. Вы уже многое сделали. Ив дальнейшем я рассчитываю на вашу помощь.
Все трое мгновенно поднялись с дивана. Борис от неожиданности даже уронил свисток, быстро поднял его и спрятал в карман.
В дверях стоял невысокий худощавый подполковник. И хотя на вид ему было не больше сорока пяти, волосы на его висках уже заметно серебрились. Некоторое время он смотрел на смущенных студентов серыми (да — черт возьми! — именно серыми и внимательными) глазами, потом сделал общий полупоклон, коротко назвав себя:
— Данилов. Располагайтесь, пожалуйста. — Сел за свой стол, достал из ящика уже набитую трубку, щелкнул зажигалкой и окутался облаком табачного дыма.
Студенты переглянулись. Рая, еле сдерживая смех, прикрыла рот уголком пестрой косынки.
Но Данилов не заметил этого: он смотрел на маленький столик слеза от себя.
— Вот бездельник…
Он снял футляр с пишущей машинки. Под этим футляром оказалась вовсе не пишущая машинка, а портативный магнитофон; его катушки беззвучно вращались.
— Вот бездельник! — повторил Данилов и выключил агнитофон. — Это мой Петя решил, видно, записать
ваш разговор, пока вы тут были одни. Извините, я сейчас же ликвидирую… — Он снова включил магнитофон и стер запись на пленке.
— Да мы ничего особенного не говорили, — сказал Борис. — Просто строили предположения насчет вашей наружности и привычек.
— Ну и как?
— Извините, но насчет вас прогноз оправдался полностью. А вот что касается вашего Пети… Ну, тут мы дали маху: приняли его за простака.
— Кстати, он курящий? — спросила Рая.
— Нет, — сказал Данилов. — И непьющий. Конфеты и пирожки с капустой — это он любит.
— Осечка, — сказал Миша и сочувственно посмотрел на Раю.
— Наружность обманчива, — заметил Данилов. — В нашем деле ей доверять нельзя.
— Вот то же самое говорит и наш старик… То есть я хотел сказать…
— Леонтий Федорович, — подсказал Данилов и усмехнулся. — Ну, как он поживает? Небось советует вам иногда перечитывать Шерлока Холмса, а? Мне в свое время он это же советовал.
— Ну и как? — иронически спросил Борис — Перечитываете?
— Угу, — сказал Данилов, пятерней разгоняя облако табачного дыма и внимательно глядя на студента. — Скажите, Борис, когда вы, наконец, купите звонок и поставите его на свой велосипед? Ездить без звонка не очень-то удобно.
Наступила короткая, но выразительная пауза. Студенты удивленно смотрели на Данилова.
— Черт возьми! — сказал Борис. — Я же… Как вы узнали мое имя?
— Очень просто. У вас на запястье имеется татуировка — буква «Б». Наколка, видать, старая, совсем бледная. В мальчишестве многие занимаются такими глупостями, а потом жалеют, пытаются вывести. И тогда от применения домашних средств кожа вокруг татуировки становится сухой и пористой, вот как у вас на запястье — вроде бы ожог.
